Прошло семь месяцев с тех пор, как Маурицио Арривабене сменил Марко Маттиаччи на посту руководителя Ferrari. С тех пор в команде произошли серьёзные перестановки, и она вернулась в борьбу за победы. В обстоятельном интервью французскому журналу AutoHebdo Арривабене рассказал о переменах в команде за это время.
Вопрос: Как получилось, что вы приняли предложение стать руководителем Ferrari?
Маурицио Арривабене: В профессиональном плане я познакомился с этой командой примерно 28 лет назад: тогда я работал у её традиционного спонсора, имя которого я больше не имею права упоминать (Marlboro - прим. ред). Я никогда не задумывался о том, чтобы возглавить Скудерию, даже если в молодости иногда чувствовал неосознанное стремление к этому и говорил себе: «На месте руководителя команды, я сделал бы то-то или то-то». Иногда казалось, что есть возможность что-то сделать, но почему кто-то станет прислушиваться, если у меня нет ни власти, ни опыта?
Вопрос: Однако произошло именно так…
Маурицио Арривабене: В начале ноября в субботу вечером мы с женой Штефи едва перешагнули порог дома в Лозанне, как зазвонил телефон. Серджио Маркионне, исполнительный директор Fiat и президент Ferrari спросил, можем ли мы встретиться, чтобы поговорить. Он не сказал, что именно от меня хотел. «Завтра в Турине играет Ювентус, и если хотите, я туда тоже приеду». «Хорошо, тогда встретимся после матча». Мы говорили о Формуле 1 и о других вещах, с ней не связанных. Затем внезапно он меня спросил, не хотел ли я взять на себя руководство Скудерией… Он сказал это совершенно будничным тоном, как если бы предложил мне мороженое. Я удивленно и недоверчиво посмотрел на него… и просто ответил «да». Мне было нечего добавить. Мы пожали друг другу руки и попрощались. Как говорят французы, всё было решено, ставки сделаны.
Вопрос: Вы не почувствовали, как выступает холодный пот? Никакого ужаса?
Маурицио Арривабене: Нет. Многие думали, что в Philip Morris я занимался техническими видами спорта, но это занимало лишь 6% моих обязанностей. На мне лежала высокая ответственность, отчеты, управление всей командой, забота об имидже, достижение целей. Единственное отличие – не было такого внимания со стороны прессы, я был менее популярен, и работа немного отличалась.
Конечно, я чувствую ответственность. Работа в Ferrari требует делать не только всё возможное, но и невозможное. Я занимаюсь не техническими вопросами, а управлением персоналом, доходами и расходами, расстановкой приоритетов, поддержанием необходимой мотивации, выстраиванием отношений. Я должен понимать ситуацию, слушать людей, обеспечивать им максимально комфортные условия работы и лучшие ресурсы, добиваться того, чтобы они находили решение наших проблем.
Конечно, в итоге проблемы сводятся к технике, но сначала надо расставить приоритеты, то есть выделить деньги, нанять новых сотрудников, усилить тот или иной аспект. Руководитель команды должен задавать некоторые вопросы и мотивировать сотрудников самим задавать себе вопросы. В том, что касается техники, я полагаюсь на Джеймса Эллисона – это авторитетный инженер и ценный сотрудник.
Вопрос: Которому вы полностью доверяете?
Маурицио Арривабене: Да, но я не даю ему слишком много денег, ведь если во всём слушать инженеров, то можно обанкротиться за полгода…
Я полностью доверяю Джеймсу и говорю ему, что мы работаем в Ferrari не для того, чтобы занимать вторые места. Однако я не хочу, чтобы он предложил мне план выхода на лидирующие позиции, для реализации которого нужно тратить все больше и больше. Это тоже моя работа – находить баланс и добиваться большей эффективности.
Вопрос: Что вы увидели, впервые оказавшись в Маранелло?
Маурицио Арривабене: Я давно и хорошо знаю команду. Я наблюдал за ней какое-то время и меня постоянно держали в курсе ситуации. Я знал, что она переживала сложный период, и у нее полностью утрачена мотивация. В Маранелло я увидел, что в коллективе нет общности, и все занимают оборонительные позиции. Мне стало жаль её, ведь она этого не заслуживала.
Я не почувствовал каких-то особенных эмоций, когда приехал на базу команды, ведь я бывал там на протяжении 28 лет, и для меня здесь не было никаких секретов. Однако, устроившись в своем кабинете, я осознал свою роль. Пьеро Феррари зашёл ко мне и показал мне следы под рабочим столом: «Их оставил мой отец…», - произнёс он, как будто хотел сказать: «Вот, теперь ты оказался на его месте. Делай то, что он бы одобрил».
Вопрос: Позади восемь Гран При, а Ferrari по-прежнему на второй строчке Кубка конструкторов, и очков у неё почти вдвое меньше, чем у Mercedes. Вы завоевали одну победу – это удалось Себастьяну Феттелю в Малайзии. Чтобы добиться поставленной в начале сезона цели, вам надо выиграть еще две гонки...
Маурицио Арривабене: С первых Гран При сезона нас считали второй командой по скорости. Очень хорошо, это меня устраивало. Но оставаться на вторых ролях больше не хочется. Чтобы опередить Mercedes надо сделать невозможное. Да, именно невозможное, никак не меньше, иначе эти Серебряные стрелы не остановить. Мало сказать, что надо прикладывать для этого максимум усилий, что мы работаем и будем продолжать работать – это и так понятно. Но нам надо лучше выполнять стоящие перед нами задачи.
Приезжая на Гран При, мы понимаем, что мы не на каникулах. Надо отправляться на гонку, будучи полностью уверенными в собственных силах. Согласен, надо считаться с соперниками, но если бы мы вплотную прессинговали лидеров, можно было бы надеяться, что из-за какой-нибудь ошибки Mercedes мы сможем побороться за победу. А в Австрии получилось наоборот, мы упустили ещё один подиум по глупой причине – из-за гайки. А это нехорошо.
Вопрос: Смена шин происходит в настолько экстремальных условиях, что люди и инструменты больше не выдерживают?
Маурицио Арривабене: Нет, это никого не оправдывает. Если один раз гайка заблокировалась, надо спросить себя, почему это произошло, избежать повторения ситуации в будущем. Когда что-то хорошо работает, не представляя ни малейшей проблемы, лучше всего это больше не трогать и сосредоточиться на чём-то другом. Гайка из алюминия, а гайковерт – из титана. Это может стать причиной подобного инцидента? Если может, значит придется сделать шаг назад, поскольку это ошибка.
Вопрос: Если бы не эта гайка, вы могли бы побороться за вторую позицию, ведь Хэмилтон получил пятисекундный штраф?
Маурицио Арривабене: Мы могли попробовать. Во всяком случае, могли бы навязать борьбу Хэмилтону, а не Фелипе Массе. Но я не хочу так думать. Перевернем страницу и подведем итог: что мы сделали хорошо, и что не сработало, а затем двинемся дальше. Хватит говорить о проблемах, настало время находить решения.
Вопрос: Представленная в Канаде новая версия мотора отвечает вашим ожиданиям?
Маурицио Арривабене: На его модернизацию мы потратили всего три балла… Если бы их было десять, можно было бы о чем-то говорить. Мы сделали лишь небольшой шаг вперед. Но прогрессируют все команды.
Вопрос: В 2015-м вы должны были вернуться на прежний уровень выступлений и снова бороться за победы. В 2016-м команда должна регулярно выигрывать гонки и сражаться за титул. Этот план по-прежнему актуален?
Маурицио Арривабене: Я не могу забыть о текущем сезоне и задуматься о следующем, когда прошла всего половина чемпионата. Пока надо думать об этом годе. Начнем с того, что впереди ещё больше половины этапов. Мы должны работать, прилагая максимум усилий, чтобы рано или поздно догнать Mercedes. В этом году мы хотим выиграть три гонки, и мне кажется, что это возможно.
Вопрос: Вы расстроены, что не смогли удержать Алонсо?
Маурицио Арривабене: Фернандо навсегда останется частью истории Ferrari, но очевидно, что настал момент с ним расстаться. Когда я пришёл в Маранелло, мне сказали: «В Ferrari будут выступать Себастьян Феттель и Кими Райкконен». Что ж… Мне не о чем жалеть. Я вижу, что у Себастьяна такой же характер, как у Фернандо: он быстр и трудолюбив, он выигрывал титулы и хочет снова стать чемпионом, он прекрасно освоился в команде. Обстановка стала спокойной, теплой и сотрудники снова стали верить в себя. Остальное меня не интересует. Алонсо может говорить, что хочет, он может об этом рассказывать еще десять лет, но команда выше этого. Эта глава закрыта.
Вопрос: Расходы растут, доходы распределяются неправильно, зрители не понимают эту логику, телевизионные рейтинги снижаются. Постоянно идут дебаты о будущем, предлагаются всё новые варианты, поговаривают о просчётах в руководстве спортом… Куда идёт Формула 1? И правильно ли ей управляют?
Маурицио Арривабене: Очевидно, что она переживает сложный момент, и все это констатируют. На всех уровнях идут дискуссии, и все согласны, что решение надо найти быстро. Ferrari активно во всём этом участвует, поскольку может сыграть свою роль. То же самое надо сказать и о Серджио Маркионне, ведь он участвует во всех встречах Стратегической группы.
Вопрос: Как, например, объяснить официальное заявление о возвращении дозаправок в 2017-м, а спустя несколько дней – отказ от него после встречи четырех или пяти команд?
Маурицио Арривабене: Не Стратегическая группа должна решать, возможно ли возвращение дозаправок или нет. Её работа заключается в том, чтобы выдвигать предложения, которые надо развивать внутри Технической или Спортивной рабочей группы. Она предложила вернуть дозаправки, а Техническая рабочая группа отвергла это предложение.
Вопрос: Разве Формуле 1 не нужно, чтобы решения принимал один человек, а не цепочка рабочих групп, работа которых не дает реальных результатов?
Маурицио Арривабене: Не я должен отвечать на этот вопрос. Я руковожу командой, при этом не какой-то командой, а Ferrari. Я стараюсь защищать интересы спорта, отстаивая при этом наши интересы. Где баланс между ними? Как расставляют приоритеты другие команды?
У нас много дел, и их надо выполнять быстро. Я 20 лет занимался международным маркетингом, и за это время входил в Комиссию Формулы 1 как представитель спонсора, имя которого не должен называть. Я видел, что проблемы появляются и множатся. Да, настало время двигаться вперед!
Вопрос: Вы поддерживаете появление 18-дюймовых шин?
Маурицио Арривабене: Команды не должны делиться своим мнением. Производители должны предлагать идеи, а Стратегическая группа – высказывать пожелания: более легкие в управлении и быстрые машины, более зрелищные гонки и так далее. Затем производитель должен представить свой продукт. Команды создают шасси, а не шины, и смешно навязывать производителю их размер.
Вопрос: Как вы считаете, распределение коммерческих доходов в Формуле 1 выстроено логично и справедливо?
Маурицио Арривабене: Вы согласились бы на понижение зарплаты в пользу коллег? Существуют соглашения, контракты, которые каждый подписал, отдавая себе отчёт об обстоятельствах дела. Каждый знает, сколько денег он может или не может вложить в команду. Я считаю, надо проверить, что те, кто получает деньги в Формуле 1, действительно вкладывают их в команду, чтобы у неё было желание выступать в чемпионате и прогрессировать.
Вопрос: Разве нормально, что Ferrari, которая в прошлом году заняла четвертую строчку в Кубке конструкторов, получила больше денег, чем Mercedes, выигравшая титул?
Маурицио Арривабене: Я не знаю, сколько Mercedes получила от FOM, и не имею представления об условиях ее контракта. Я знаю только детали своего контракта. И если Ferrari получает больше денег благодаря ее истории, имиджу и тому, что она дает Формуле 1, то я считаю, что это логично.
