Болельщики со стажем помнят Хайнца-Харальда Френтцена как одного из самых быстрых гонщиков своего поколения, победителя 3 Гран При, обладателя двух поулов, который 18 раз поднимался на подиум, пилотируя машины таких команд как Sauber, Williams и Jordan.
А знатоки истории автоспорта скажут, что в своё время Френтцена считали не менее талантливым, чем Михаэль Шумахер – это было более 30 лет назад, когда они, а также Карл Вендлингер, были участниками молодёжной программы Mercedes и выступали в гонках на выносливость, проходивших в рамках World Sportscar Championship.
В 1997-м Френтцен стал вице-чемпионом мира, в 1999-м, выступая за Jordan, занял 3-е место, но затем его карьера пошла на убыль, и в 2003-м, расставшись с Формулой 1, он ещё пару сезонов провёл в DTM, выступал в марафонах в Ле-Мане и Нюрбургринге, в гонках GT, а в последние годы о нём мало что было слышно. Но этим летом Хайнц-Харальд вновь появился в паддоке, и его пригласили принять участие в подкасте Beyond the Grid официального сайта чемпионата.
«Я почти не общаюсь с людьми из мира Формулы 1, разве что с Беатом Цендером из Sauber мы случайно где-то пересеклись, и с ним у меня было несколько встреч, – рассказал Френтцен. – Даже несмотря на то, что моя сестра замужем за братом Ника Хайдфельда, с ним тоже не удаётся часто общаться. Можно сказать, что я живу в изоляции.
Если говорить о моей карьере в Формуле 1, то начну с того, что мне не на что жаловаться. Согласен, она могла сложиться и более успешно, но всё-таки это были прекрасные времена – сейчас я о них вспоминаю именно в таком ключе.
Когда я расстался с Ф1 в 2003 году, было немного грустно, поскольку мне не понравилось, как всё закончилось, но потом я сказал себе, что у меня были все основания радоваться, ведь я смог уцелеть в разного рода серьёзных переделках, например, в Канаде в 1999-м».
В 1997 году Хайнц-Харальд выступал за Williams, но под конец сезона у него было почти в два раза меньше очков, чем у Жака Вильнёва, его напарника, ставшего чемпионом мира. Сейчас Френтцен готов признать, что момент карьеры, когда он оказался в той команде, был не самым удачным.
«В машине Williams было столько всяких переключателей и кнопок, которых не было в машине Sauber, и в отличие от Жака, я просто не знал их предназначение, не знал и не понимал, как там что работает, – продолжил немецкий ветеран Формулы 1. – FW19 была намного сложнее, чем любая техника, с какой мне доводилось иметь дело раньше.
Начало сезона 1997 года сложилось неудачно, и все задавали Фрэнку Уильямсу вопросы: для чего он пригласил меня в команду? А потом я узнал, что Эдриан Ньюи ушёл из Williams в том числе потому, что Фрэнк и Патрик Хед приняли решение подписать со мной контракт, не поставив его в известность.
В общем, я пришёл в Williams в неудачный момент. Прессинг был очень сильный, но дело даже не в этом. Сначала я просто вообще не мог понять машину, а когда более-менее с ней разобрался, прошло уже полсезона.
С Патриком Хедом вообще было непросто работать. У него всегда было своё мнение, которое он считал единственно верным. И даже когда в Имоле я одержал первую победу, он сильно расстроился, потому что вместе с моим инженером мы применили тактику, которая ему не нравилась. Но именно благодаря тактике более позднего пит-стопа мне удалось опередить Михаэля Шумахера. Для этого я на первом отрезке экономил топливо, а Патрик хотел, чтобы я просто ехал педаль в пол.
Конечно, в итоге он был рад, что команда одержала победу, но не был доволен тем, как мы это сделали. В общем, тот сезон в составе Williams был одним из самых сложных в моей карьере. За два года в команде я понял, что мало быть просто быстрым – надо понимать все особенности машины и знать, как действовать, чтобы повысить скорость.
Но можно сказать, что после сезона 1998 года котировки акций гонщика Френтцена несколько снизились. Мало кто был заинтересован в сотрудничестве со мной, и только Эдди Джордан ко мне обратился через моего менеджера, и то лишь потому, что мог заполучить меня за совсем небольшие деньги. Но он упустил один важный момент: базовая сумма контракта была очень скромной, но мы договорились, что за каждое заработанное очко мне полагаются щедрые призовые.
По итогам сезона 1999 года я занял 3-е место, заработав 54 очка, и Эдди должен был заплатить мне очень много денег, но в итоге все были довольны. Кто-то мне недавно сказал, что если бы в те времена в Формуле 1 была такая же система распределения очков, как сегодня, я бы мог стать чемпионом.
Конечно, если бы я действительно стал чемпионом, вся моя дальнейшая жизнь сложилась бы по-другому…»
