Памяти Жиля Вильнева: "Злость, помогающая побеждать!"

Октябрь 1978-го, сложный финал сезона с американским и канадским Гран При. Я не поехал в Уоткинс-Глен и Монреаль, пропустив первую победу Жиля, и позвонил с поздравлениями, когда он уже вернулся в Европу. Вильнёв интересовался ситуацией в Indycar, и я рассказал о победе Тома Снева в серии USAC.

"Сколько гонок он выиграл?", спросил Жиль. "Ни одной, - ответил я. - Эл Анзер-младший выиграл все три 500-мильных гонки, но заработал меньше очков". "Господи, какой же он чемпион? Как кто-то может чувствовать себя чемпионом, ни разу не приехав первым?"

В этих словах – весь Жиль. Он и тридцать лет назад был старомодным гонщиком, для которого титул - не цель, главное - победа здесь и сейчас, в конкретной гонке, с конкретным противником. Смысл, суть гонки - победа!



Однажды он сказал мне: "Как можно управлять гоночной машиной, бороться с соперниками, думая только об очках в зачет чемпионата? Как можно соглашаться на третье место, думая о том, что оно принесет четыре очка? Это бухгалтеры, а не гонщики..."

Жиль погиб 25 лет назад, и, перечитывая сейчас эти строки, я думаю о том, что он был индивидуалистом, одиночкой. «Индивидуалист» в данном случае - не признак замкнутости, напротив - он был одним из самых общительных людей, кого я знал, просто Вильнёв избрал свой, собственный путь.

В домашней серии Formula Atlantic, Жиль обычно отказывался от гостиниц, ночуя в собственном моторхоуме. Переехав в Европу, начав выступать в Формуле 1, он не изменил привычкам (сейчас Берни Экклстоун был бы против, но тогда это не имело значения). Однажды ночью, на Остеррайхринге'78, я задержался в пресс-центре и поздно ночью возвращался в гостиницу мимо боксов Ferrari - машина Вильнёва стояла на стойках, без колес, а в кокпите сидел гонщик, думающий о чем-то своем: "Я не могу ничего изменить, я - провинциал из Бертивилля, но моя машина - Ferrari!"



Спустя месяц, в Монце, на той же 312T3 Жиль вырвался в лидеры на старте, но позади произошла массовая авария, стоившая жизни Ронни Петерсону. Прошел почти час, пока убрали обломки и объявили рестарт, все это время Вильнёв оставался в машине, даже не снял шлема... "Я не хотел в этом участвовать, иначе мы бы устроили бунт. Я видел лица гонщиков, видел, насколько они серьезны. В такую минуту ты жалеешь о том, что лидировал в гонке".

Еще раз вернемся в Монцу. Сезон 1979 года, Вильнёв и Шектер выигрывают гонку. Со старта Шектер ушел первым и, согласно многолетним традициям Ferrari, должен был выиграть гонку. Приезжает Джоди первым - он выигрывает чемпионат, приезжает первым Жиль - победа Шектера откладывается, а у Вильнёва появляется шанс. Потом я спросил, мог бы он обогнать Джоди?

"Конечно мог, но я знал правила игры и дал слово! Это был день Джоди и не стоило показывать зрителям, что я быстрее. Знаешь, я и не пытался его обогнать, я был просто рад, что все закончилось. Больше нет командной тактики, а я могу делать, что хочу. Могу гоняться!"



Я с нетерпением ждал Монреаля и Уоткинс Глен. В Канаде он финишировал вторым, уступив лишь Алану Джонсу на Williams, в Уоткинс Глен выиграл у соперников почти минуту, несмотря на проблемы с давлением масла. Тот уик-энд запомнился не столько победой Жиля, сколько свободными заездами - шел настолько сильный дождь, что многие остались в боксах. Жак Лаффит следил за погодой, я следил за ним. "Смотрите, он выезжает", сказал Жак, "смотрите на секундомер". В тот день Вильнёв был на одиннадцать секунд быстрее Шектера. Лаффит сказал после сессии: "Этот парень с другой планеты, совсем с другой..."

Никто и никогда не сравнивал Вильнёва со Стюартом или Простом, Жиль был слишком импульсивен для таких сравнений. В 1979-м я говорил с Джеки Стюартом о предстоящем сезоне, думаю вам интересна его оценка. Джеки сказал тогда: "Думаю, что победит Ferrari, а титул достанется Шектеру. Я не сомневаюсь в том, что Вильнёв быстрее, но он не готов стать чемпионом. Джоди разумно консервативен, а для Жиля сезон может стать драмой, вряд ли он заработает много очков". Прогноз попал в точку...



Джоди Шектер: "Я никогда не встречал человека, который бы так же любил гонки, как Жиль. Наши отношения никогда не были идеальными, я всегда чувствовал удавку на шее, но Жиль - романтик. Он должен быть быстрее на каждом круге, даже если это лишь тесты в Фьорано".

В начале сезона 1981 года Джеймс Хант, в то время работавший на Би-Би-Си, сказал любопытную вещь: "Я думаю, что Вильнёв - самый талантливый гонщик чемпионата, его природный дар, его скорость нельзя сравнить с кем-либо еще. Он живет гонками, и это может стать проблемой. Я волнуюсь за этого парня, потому что на трассе Жиль часто делает то, что противоречит его характеру, его отношению к жизни.

Вероятно, он пытается компенсировать недостатки Ferrari, но вспомните прошлогодний прессинг и неконкурентоспособную машину. Вспомните Зандфорт'79, когда он вылетел с трассы, пытаясь удержать Джонса. Его шины были на грани, и он боролся с Аланом, хотя его реальным соперником в той гонке был Шектер, которого Жиль тогда здорово опережал.

Выигрывать гонки - это здорово, но главное - чемпионат, по крайней мере я так всегда считал. Жиль - другой, для него скорость - наркотик, а любой наркотик мешает добиться цели. Он слишком любит гонки, чтобы относиться к ним объективно, и жаль, когда победа достается кому-то еще, ведь он быстр, невероятно быстр".

Болельщики оценивают гонки иначе, чем эксперты. Наверное поэтому их любовь к Жилю казалась безграничной. Они знали - пока Жиль в гонке, возможно все. Он будет бороться до конца, даже когда это невозможно, он будет бороться потому, что это его, личное поле боя...

Легендарный технический директор Ferrari Мауро Форгьери нашел очень точную оценку: "У Жиля есть злость, помогающая побеждать!"



За короткую карьеру в Формуле 1, за четыре с небольшим сезона Жиль часто попадал в аварии, может быть потому, что заставлял машину ехать быстрее, чем она позволяла. Весной 1981-го, за две недели, он победил дважды - в Монако у Алана Джонса на Williams возникли проблемы, и Вильнёв не упустил шанс, хотя его машина, клянусь, ехала боком все два часа. Потом я напомнил ему об этом...

"Господи, гонщик Ferrari, который за последние пять лет не испытывал проблем с машиной, не может считаться гонщиком! Даже когда она неконкурентоспособна, ты можешь провести гонку так, что тебе не будет стыдно. Даже стартуя десятым в медленной машине, можно получить удовольствие. Если нет... стоит ли приходить за зарплатой?"

Через две недели Вильнёв снова победил, на этот раз в Хараме. В квалификации он назвал Ferrari "большим красным кадиллаком", а потом провел показательное выступление в сдерживании соперников. Технический директор Brabham Гордон Марри не скупился на комплименты: "Это лучшая работа гонщика в моей карьере. Ferrari Жиля был ужасен, а Жиль напротив - совершенен. Эту гонку выиграл гонщик, а не его машина".

Обстоятельства гибели Вильнёва в Зольдере'1982 хорошо освещены в прессе, им не место в этой статье. Да, Дидье Пирони "украл" победу в Имоле и гнев за подобное предательство был настолько силен, что Жиль отправился в Зольдер в жутком настроении.

Несколько недель спустя, выиграв квалификацию в Монреале, Пирони заявил: "Я хочу посвятить этот поул Жилю, если бы он был здесь, то завтра стартовал бы первым". В тот же день я говорил с Росбергом, и Кеке был немногословен: "Его уже нет, но он с нами". Это чувствовал каждый из нас...



Свое первое большое интервью я взял у Вильнёва как раз в в Зольдере, в его первом полном сезоне в Формуле 1, в 1978-м...

Я спросил: "У вас репутация бесстрашного гонщика, гонщика, который ничего не боится".

"Нет," мгновенно ответил Жиль, "это не так. Я, как и все, боюсь неизвестности, но не переживаю по поводу аварий. Я не сумасшедший - не хотелось бы вылететь в скоростном повороте, но я никогда не думаю о том, что могу пострадать, мне кажется, что это невозможно. Как можно бороться на последних минутах квалификации, выжимать из машины все возможное, если боишься получить травму?"

Учитывая произошедшее четыре года спустя, можно почувствовать холод этих слов, но этот холод - следствие смерти Вильнёва. А тогда они были сказаны спокойно, без какой-либо бравады. Я больше не знаю ни одного пилота, включая Сенну и Шумахера, которого можно было бы назвать "абсолютным гонщиком". Гонщиком, живущим скоростью.

Утром после аварии Жиля, утром гоночного дня, в боксах зияла пустота - в субботу вечером Ferrari покинула трассу. Ники Лауда был ошарашен случившимся: "Жиль был идеальным гонщиком, он действительно талантливее всех нас. Вильнёв был быстр на любой машине и боролся только за победу, для него очки не имели значения. Я любил его, я восхищался им. Он лучший и самый быстрый гонщик в мире".

"Не помню, когда я впервые заинтересовался гонками", сказал Вильнёв в том, первом интервью, "но я всегда любил скорость. Мой отец всегда ездил быстро, а я, ребенком, сидел у него на коленях и просил ехать еще быстрее, потому мы должны обогнать того парня, что едет впереди".

В этом весь Жиль...